C ПЛАТОНОМ ШИШИКОВЫМ Я НЕ ТЯГАЮСЬ....

Мама моя не может без сюрпризов.
Сделать что-то в простоте или сказать так, нет это
не для неё. Лучше в Волге ищите.
Нет, моей маме нужно отчубучить что-нибудь эдакое,
ни на что не похожее. Выходящее из ряда вон.
Правда, умудрялась она и всё из ряда вон вышедшее возвращать
на его законное место.
Умела!
Мне кажется иногда, что будь она мужчиной, была
бы не менее изобретательна и находчива, чем Пла-
тон Шишиков.
Ах, этот мамин кумир!
Нет, нет, я не ревную, ибо его сердце занято плотно
и прочно своей единственной любовью. Любовью, о
которой можно слагать баллады, любовью на все вре-
мена.
Екатерина Аксаева!
Прима Большого!!! Звезда!!! Несравненная!!!
Ей он посылал сигналы с первого советского спутника.
Для нее звучал Танец маленьких лебедей из глубин ко-
смоса.
И это стало традицией - раз в году со спутников несут -
ся необычные сигналы. Из вселенского мрака на наши
головы изливается любимейшая музыка.
Катенька танцевала Лебедя Сен-Санса...
Что ж! И этот факт увековечил неугомонный Платон.
На памятнике Карлу Марксу, смотрящему на Большой
театр Кербель выбил маленького лебедя, птицу царст-
венную из стихотворения, читаемого Марксом Женни.
А кто подсказал? Вот-вот!!! Всё тот же Платон!
А удлинить Останкинскую башню на четыре метра, да-
бы затенить место свидания? Ну, кто еще способен на
такое? Платон Шишиков. Кто же еще?
И уж, совсем несусветное, вытоптать поля пшеничные,
изобразив немыслимые космические письмена...
Даааааа!!!! ВИВАТ, ПЛАТОН ШИШИКОВ!!! ВИВАТ!!!
Преклоняю колена и снимаю шляпу перед силой этой
любви...
Преклоняю колена и снимаю шляпу и перед своей ма -
мой. Перед силой ее материнской любви и её неугомон-
ностью.
Приехать в Париж, выкарабкавшись из жесточайших се-
рдечных приступов, о которых и не сообщала.
Приехать, узнав, что мне, наконец-то, улыбнулось крохо-
тное счастье. Меня пригласили в группу, выступающею в
кафе на Елисейских полях.
Да, для меня это событие. Я так мечтал петь для людей.
И я так хотел, чтобы мама услышала меня, так хотел, что-
бы ей понравилось.
Я мечтал об этом, как мечтал Платон Шишиков о своей
любви.
Я на сцене. Мне страшно. Я боюсь, что колени мои подло-
мятся, и я свалюсь с маленькой эстрады прямо в зал. Под
ноги гудящей толпы.
Превозмогая страх, я начинаю петь.
Голос мой крепнет. Я представляю себя на сцене "Олимпии".
Когда песня обрывается, я не слышу аплодисментов. Я не
слышу ничего...
Почему?
Провал?
И вдруг, тишину взрывает женский крик.
Будто рвут простыню, так он действует на напряженные пе-
репонки.
Кричит моя мама.
Маленькая мама моя стоит на столе и кричит что есть мочи -
Браво! Браво!
Крик ее заражает окружающих и зал взрывается аплодисмен-
тами.
Конечно, это зал маленького парижского кафе. И до зала "Олим-
пии" ему недостает еще, ой, как многого...
Но, лиха беда начало, не устает повторять моя мама...
А начало положено.

ФОТОРАБОТА ФЕЛИКСА ПИСАРЕВСКОГО гор. МАРБУРГ