МАЛЫШ-АИСТ

(Мерлезонский балет, по мотивам сказаний Г.Х.А.))


Худые ноги печально свешивались вниз, продернутые
меж прутьев огромной клетки.
Внизу тусовались "крутые" и не очень, но тоже тусова-
лись.
Шум стоял одуряющий. Казалось, что голова находит-
ся между молотом и наковальней. Казалось, вот еще раз
ударят по перепонкам и кранты. Но ударяли...Еще и еще,
а они, перепонки эти многострадальные оставались целы
и невредимы.
Пиво хлесталось, банданы намокли от пота застилающего
глаза, и уже никто не смотрел вверх, где маялся в своей
клетке Малыш.
Не смотрел никто.
Никто?
Нет, это не совсем верно. Так как  нашлась пара глаз при-
стально наблюдающих за Малышом.
Наблюдала за Малышом особа женского пола.
Особа ничем не отличалась от окружающей ее тусы. Одета
была, как и все и казалась такой же невменяемой. То ли
обкуренной, то ли обколотой, то ли просто пьяной встельку.
Но...заинтересованный наблюдатель без труда заметил бы,
что это всего лишь притворство. Игра.
Что особа трезва, как стеклышко и собранна.
Почему же взгляд ее так настойчиво стремился вверх, к кле-
тке этой, к Малышу, сидящему на полу и с тревогой взираю-
щему вниз?
Почему? На этот вопрос мы с вами врадли узнаем ответ ко-
гда-нибудь.
Но понаблюдать за происходящим, ой, как стоило.
Женщина ловко извлекла из сумочки-рюкзачка, примостив-
шейся горбиком на ее спине, лассо и молниеносным движе-
нием набросила на свисающую из клетки ногу.
Обхватила импровизированный канат левой ногой, прижала
правой, наступив на подъем, и вскарабкалась на клетку.
Дальше было еще интереснее...
Женщина извлекла что-то из сумки. Какой-то маленький, кру-
глый предмет и бросила Малышу.
Догадливый Малыш ловко ухватил переданный предмет, ока-
завшийся баночкой крема, повертел в руках и с недоумением
посмотрел на женщину.
А она, протащила свое худенькое тело сквозь прутья клетки,
нелепо повизгивая и обрывая пуговицы с кожаного жилета.
Пуговицы горохом сыпались на головы тусовщиков, но они
и в ус не дули. Тусовались себе самозабвенно.
Женщина отобрала баночку, вывернув ее из цепких пальцев
Малыша. Открыла и стала натирать кремом его узкую татуи-
рованную спину.
Спина оказалась гораздо больше, чем рисовало ее воображение.
Но она не сдавалась, покрывая душистой смесью всё новые
участки тела.
Было непонятно, что испытывал Малыш. Что отражалось на
его лице. Складывалось впечатление, что он вовсе не желал
покидать насиженное место. Не хотел, чтобы прекращались
эти женские касания. Касания, становившиеся всё интимнее.
Он даже не понял, что пора бы и перехватить инициативу у
рачительной дамы. И кое-какие участки "бодиарта" намазать
самому.
Был он наг. И походил на грустного аиста, потерявшего вве-
ренного ему младенца.
Но вдруг встрепенулся. И домазался. Сам. Озарив простран-
ство вокруг себя багрянцем смущения.
А дама ничего не заметила.
Она перепиливала маникюрной пилкой наручники Малыша.
О, это сладкое слово СВОБОДА!
Протиснув намазанное тело сквозь прутья,
Малыш спрыгнул вниз, в самую гущу тусы, и дама в разлета-
ющемся жилете рухнула в его подставленные руки.
А разошедшаяся не на шутку туса стала поливать всех при-
сутствующих вином, молоком и медом.
В суматохе дама сорвала с себя крошечную юбчонку и прикры-
ла бедра Малыша. Это походило на набедренную повязку, но
даже такой крошечный и нелепый камуфляж был предпочти-
тельнее сиротливого пениса, не прикрытого даже фиговым
листом.
Они выскочили из клуба.
Их никто не остановил. Но предусмотрительная дама рвану-
лась к мусорным бачкам, извлекла огромный, чёрный пакет с
мусором, опорожнила его, и проделав три дыры, влезла в него,
как в платье.
Теперь ОНА напоминала сиротливый пенис, выглядывающий
из порванного презерватива.
Но...не до хорошего было...
Ненормальная пара бежала всё дальше от клуба, где Малышу
была уготована страшная кончина.
"Аист" наш печальный был назначен на роль агнца, которого
освежевали бы, даже не накормив предварительно грецкими
орехами, как рождественского гуся.
Ну, что же, аист, он аист и есть.
Какие орехи?!
"Аист" и женщина бежали по темному городу.
Силы их иссякали...
Малыш понимал, что всё-таки мужчина в их "маленькой та-
кой компании" он, и никто иной. И решил найти выход из
создавшегося положения любой ценной.
Это дело чести! - подумал он.
Пробегая мимо паба, приветливо распахнувшего двери в
ночь, Малыш усмотрел машину с "шашечками" на боку...
Такси! - решил Малыш.
Он рванул дверцу люка и втолкнул в нее свою тонконогую
подружку.
Залез сам. И машина, грохоча траками по брусчатке старого
города, стала удаляться от паба.
Хозяин "такси" выскочил, поняв какая беда свалилась на
него...
Его боевую машину, его танк, с которым он сросся душой и
телом угнали какие-то две сумасшедшие птицы.
Одна, точно, аист, а вот вторую он не рассмотрел, видел лишь
кусочек чёрного крыла, скрывшегося в недрах машины.
Малыш рулил...
Пот заливал глаза. В танке было душно.
Источал тошнотворный запах пакет, в который залезла его
спасительница.
Спасительница спала, запрокинув голову и выставив на обо-
зрение худую шею, с прилипшим к ней листиком салата.
Пусть спит, подумал Малыш.
Что еще-то может сделать для меня это крошечное, усталое
существо?
Всё остальное я сделаю сам.
На то я и Малыш.
Танк несло через всю Европу, как Остапа.
Несло туда, к родным берегам. Где их встретят хлебом, солью
и старой песенкой - "Аист, добрый аист! Мы наконец тебя до-
ждАлись. Спасибо, аист. Спасибо, птица. Так и должно было
случиться!!!"


АИСТ И АДЕЛИНА де СЕВИДЖ

(Вторая часть Мерлезонского балета)

Маленькая Замарашка была рада, что Аист прыгает
с крыши первым. Она с трудом представляла, что
предстало бы ее глазам, поменяйся они местами.
А так, он ловил малышку в широко расставленные
руки. На одной из крыш Замарашка замешкалась, зазевал-
ся и Аист, и Замарашка прыгнула в, видимо, слишком
широко расставленные руки Малыша. Или её ноги уж
слишком разлетелись, плохо сдерживаемые мусорным
пакетом.
Крошечные стринги не послужили непреодолимым
препятствием, и Замарашка приземлилась со всего ма-
ха на НЕЧТО, напоминающее орудие "Чистильщика"
(см. ЛОМ) и "перечницы" из итальянского ресторана,
напоминающей большую деревянную кеглю.
Оу, воскликнула Малышка, однако!
Но задерживаться на "кегле" не представлялось возмо-
жным. Манили "Ясные дали" и неясные цели.
Берега родной Итаки мерещились обоим, хотя у каждого
из них "Итака" была своя.
И Пенелопа так же была своя у каждого.
А то как же? Знаем мы всё это. И арбузы и свиные хрящи-
ки.
Но...
Возникшая проблема обескуражила наших прыгунов. Пры-
гнуть и "попасть" со всего маха, не одно и тоже, что с легко-
стью "сойти с коня".
"Эта странная миссис Севидж" угнездилась в седле намертво.
И держалась прекрасно.
Она подвигалась, поёрзала на своем импровизированном
седалище и, потупив глазки, обхватила шею Аиста тоню-
сенькими ручками- прутиками.
Ошеломленный Аист не сразу понял, чего же хочет Замара-
шка. Как и при намазывании его боди кремом Невея, он
балдел в предлагаемых обстоятельствах.
Потом до него дошло, что Замарашка хочет, чтобы он ...эээ
снял ее...
Он ухватил ее за талию и начал тянуть вверх.
Но "репка" не желала выходить из благодатной почвы, в ко-
торую случайно угодила.
"Репке" было там уютно и тепло. Она замерзла, порхая нагой
по неприютному европейскому городу.
Но...мало-помалу захват ослабевал...и Замарашка сползла по
дрожащим от напряжения ногам Аиста на черепичную крышу.
Галантный Аист поддержал ослабевшую подружку, махнул до-
лгой дланью и перемахнул на соседнюю крышу, зажав Зама-
рашку подмышкой.
Он вел себя по-джентльментски, наш Аист.
Он бежал. Он несся.
А побегав по этим неприютным крышам вдруг остановился
ошеломленный. Поставил свою подружку на самый краешек
  очередной крыши, прыгнул вниз, широко развел руки и за-
кричал, как Фан-Фан Тюльпан - Аделина, прыгай, не бойся!!!
Аледина де Севидж фон Замарашка взмахнула ручками
и........прыгнула.
Она снова была в седле и держалась отлично!!!