Конечная-бесконечная математика

Как давно меня не посещало это обожаемое мною чувство -
эйфория.
Что может быть прекраснее этой лёгкости, этого парения?
Посетило ведь вот, не ко времени.
И все эти высокие слова, о неиссякаемой отдаче себя, ка-
жутся чем-то, совершенно не относящимся к делу.
Так спокойно текла жизнь, так размеренно, так упорядоченно.
И вдруг всё пошло наперекосяк. Будто тот стержень, на котором
держалось все моё бытие, вдруг вырвали, как шпагу из ножен.
А сами ножны оказались тряпичными и осели.
И вот я сижу на коленях, на полу, в кухне своей квартиры,
а этот ребёнок с бритой головой, рыдает, согнувшись каким-то
странным крючком.
Поднять я его не в состоянии, но и смотреть на эту худую
спину, обтянутую чёрной трикотажной майкой, сил моих нет.
Лопатки вздрагивают, как крылышки.
Он похож на кузнечика, случайно попавшего в городскую
квартиру и отчаянно пытающегося осмыслить ситуацию.
Я нахожу решение.
Беру плед и подкладываю под него, а потом волоком тащу
свою добычу в комнату.
Он затаился под тёплым пледом, и больше не всхлипывает.
Я подсовываю ему под голову маленькую диванную подушку,
и оставляю лежать, где лежит.
Завтра разберемся - "Как дошли мы до жизни такой", и будем
задавать вопросы - "Что делать?" и - " Кто виноват?".
Кузнечик - мой сосед.
Вырос на глазах.
Я помню его, катающегося на горке, с шарфиком, завязанным
назад.
Он ровесник моей дочери.
Дочь уехала на ПМЖ в Израиль, и я осталась одна, если не
считать Жакони - моегоь серого попугая.
Меньше всего мне хотелось бы быть дамой с кем-нибудь -
с попугаем, с горностаем, с единорогом.
Но с кем-то, видимо, человеку быть надо.
Так и возник в моей одинокой жизни Кузнечик.
Его непутевая "маман" переселилась к очередному мужу -
пятому, кажется.
И Кузнечик предоставлен сам себе.
Я тоже предоставлена сама себе - вот мы и разжигаем иногда
"у дороги костер".
Иногда, у нас даже получается.
Самое забавное в этой ситуации то, что я скучаю без этого
обор-
мота.
Так скучаю, как никогда и ни по ком не скучала.
Никогда!
Его нет, и я схожу с ума. Места себе не нахожу.
Думаю - вот появись он сейчас передо мной, и я с
удовольствием распишу его физиономию "под хохлому", раскатаю
и лапши нарежу.
Появляется, и я растекаюсь сиропом, забываю все свои благие
намерения, и начинаю вытаскивать его из очередной депрессии
или, или, или...мало ли из чего можно вытаскивать юношу его лет.
Утром я не обнаруживаю Кузнечика на полу.
Плед аккуратно сложен и водружен вместе с подушкой на диван.
Пахнет растворимым кофе.
На кухне стоит тарелка с тостами и чашка кофе.
Одна.
Моя чашка, с надписью - "Я люблю суп".
Кузнечик, этот маленький нахал, отмокает в ванне. Лежит в пене.
Блаженствует.
Из пенного облака торчит только его бритая голова. Такая
трога-
тельная, такая незащищенная, такая...любимая.
Я смотрю на эту голову и ужасаюсь - как она еще цела-то?
Цела в
этой мутной круговерти, называемой жизнью.
Он открывает глаза и видит меня.
Протягивает руку, тянется ко мне.
Я уже понимаю, что произойдёт. Но даю ему свою руку. Я
никогда
не откажу ему.
Он притягивает меня к себе.
Я сажусь на бортик ванны.
Он целует мою ладонь. Перебирает пальцы. Скользит вверх по
руке.
Откуда в нём эта опытность?
Или это просто инстинкт, просыпающийся в его молодом теле, и
безо-
шибочно ведущий его к самым потаенным уголкам женского?
Мне нет до этого никакого дела.
С этим маленьким мужчиной я впервые испытала то, на что не
могла
уже и надеяться.
Я, прожившая двадцать лет в браке, не знала, что такое...я
даже сейчас не могу произнести то, что так и рвется с языка.
А вот он может.
Он может всё!
Всё говорить и всё делать!
В его руках моё тело делается восковым, податливым,
послушным, и
удивительно отзывчивым.
Я рада, что моё тело ещё не состарилось.
Рада, что я маленькая и хрупкая.
Рада, что у меня тонкие ноги с красивыми коленями, и
Маленькая грудь с нежными розовыми сосками, которые твердеют
от его прикосновений.
Я ношу короткую стрижку, которая идет мне чрезвычайно.
Я старше его на двадцать два года, но мой Кузнечик и ухом не
ведет.
Каждый раз после близости он спрашивает - Кирен, когда вы
Позволите сделать вас честной женщиной?
Я смеюсь. Он настаивает. Он серьёзен. Он не боится ничего.
Эпатаж - его стихия!
Кто-то из великих сказал - на свете могут быть две трагедии
- не получить то, о чём мечтаешь, и - получить.
Боже! Как это верно!
Вот ведь оно - рядом, только руку протяни.
Такой желанный, такой ненаглядный, такой родной, маленький...
Что же держит меня?
Что не дает мне стать счастливой?
Стыд?
Совесть?
Людской суд?
Вместе?
Отдельно?
Когда я так рассуждаю, мой друг говорит - ты что? Изучаешь
Дискретную математику?
Конечная математика!
Да. Моя любовь - конечная математика.
Конечная - бесконечная!!!
Кузнечик не понимает, что мы живём в параллельных мирах. Что
эти миры не сойдутся даже на горизонте, как рельсы...
Он ещё маленький, мой Кузнечик.
Он ещё не знает, что час расставания так близок...