Шпермюль, Дагон и Ломоносов

Маленький Феликс развлекает меня по полной программе.
Качественно.
Этот умопомрачительно красивый ребенок с нежной и
чуткой артистической душой.
Он меняет грим в четвертый раз - то вижу я перед собой испанского кабальеро с красной косынкой на чёрных кудрях и серьгой в ухе, то бравого гусара с лихо закрученными усами. То байкера в полной выкладке.
Сразу вспоминаю свое -

БАЙК

Я к байкерам ушла!
Я в чёрной коже...
Рычит "Харлей",
улабка до ушей
на глупой роже...
Слышь, на моей!

Молчу, смеюсь,
кричит душа...
Всё - пух и перья!!!
Соседки "добрые",
крушась,
стоят под дверью...

Не накаталась???!!!
Один уж друг
машину свёл,
как лошадь.
А ей - хоть что.
Она с ним снова...

Что же?
Ни совесть ей, ни стыд,
ни наши взгляды -
всё не указ???
Поехала кататься
в который раз!!!

Вот шею-то
ужо сломает -
будьте-нате!!!
А мы с тобой
им дружно гаркнем -
"ХВАТИТ!!!"

Забьем!!!
И ножкой топнем.
Я - маленькой,
а ты огромной...
А на ногах-то
"камелоты"
с титановыми вставкакми.
Вот то-то!!!

Да, да, да.
И это было.
Идея фикс меня одолела.
Достала!
Хочу в байкеры - пусть меня научат!
Стала я спрашивать - одного, другого: как стать байкером-то?
Но пока ничего вразумительного не услышала, кроме того, что
Все они с нетерпением ждут тепла, ибо имеют проблемы с простатой.
Видела я это лихое племя своими глазами. Под Темрюком.
Стоят они там эдаким табором.
С женщинами. С детьми.
Свободное кочевое сообщество.
И тут я поняла - вот, в байкеры хочу, а в сообщество - нет.
Ни в одно сообщество я не хотела никогда.
Из задумчивости меня вывел вскрик Феликса - он опять сорвал
лихорадку с губы.
Да, что ж это такое?
Оставишь ты в покое свой рот, или что?
Да я нечаянно, оправдывается Феликс.
Видишь, какой узкий ворот у тенниски?
Вот, пролезал и сорвал.
Знаю я твое нечаянно
Знаю.
Очень даже хорошо.
Скоро губа отвалится. Будешь знать.
Кому из нас не доводилось в детстве срывать корочку с треснувшей губы.
Она мешает, чешется. Ты знаешь - сорвешь и всё пойдет
по-новой, а сделать ничего не можешь. И предательская рука тянется к
этой корочке, срывает ее, а потом ты сидишь и сокрушаешься - завтра
в школу, а у тебя снова всё разнесло.
Ужас.
Сладкий ужас.
Недолго думая, мажу губу Феликса зеленкой.
Он морщится. На глазах выступают слезы - зело борза зеленка-то, но покоряется. Терпит экзекуцию.
А я говорю - сорвешь еще раз, за тобой придет Дагон.
А кто это, спрашивает мальчик испуганно.
Есть у меня такой знакомый.
Крутенек на расправу.
Так что, веди себя хорошо.
А я опять углубляюсь в воспоминания.
Перед глазами проплывают строки неподражаемого Сергея
Зарецкого.
Эдакая булгаковская фантасмогория -
"Меня зовут Дагон Белиалович Злыднев.
Я рядовой демон-вершитель.
Еще молодой.
Разведен с одной кикиморой.
Работаю сторожем на Бабаевской фабрике."
Каково? А?
Сторож на Бабаевской фабрике.
Дагон. Дагон. Демон. Демон.
Рядовой. Нерядовой.
Закрутилось в моей голове.
Ну, и разумеется вспомнилась притча во языцех.
Притча о спектакле Введенского народного дома, где мои
молодые родители слушали "Демона".
Сколько уж раз я слышала эту раздирающую душу историю, но
Хотелось слушать её всё вновь и вновь.
А дело было так.
Когда (кто там?) пел свою партию, взывая - Тамара, Тамара, стоя на скале
и протягивая длани к вожделенной Тамаре, скала рухнула.
Отвалилась, так сказать, и явила взору публики почтеннейшей
взгромоздившегося на ящики певца, самозабвенно поющего о своей любви.
Я просто торчу от таких вот "штучек". Они меня завораживают, как жалость, как музыка военного оркестра, как кухонные разговоры.
Феликс перестает морщить нос, успокаивается и начинает свой "кухонный" рассказ.
Существует в Германии некое понятие - шпермюль - это день, когда немцы выбрасывают на улицу ненужную мебель, технику.
Для эмигрантов это, как манна небесная - съэкономить немного на покупке этих предметов домашнего обихода.
И вот однажды, продолжает Феликс, мой дядя, осматривая Марбург увидел дом, где жил Ломоносов.
Он остолбенел.
Стоит возле него, достает мобильник и звонит жене.
Оля, ты прикинь, тут стоит стиральная машина.
Что? Очередной шпермюль? - верещит Оля.
Да какой шпермюль? - кричит дядя.
Я стою сейчас возле дома, где жил Ломоносов и вижу стиральную машину.
Ага, и в этой машине он стирал свои вещи? – говорит догадливая Оля.
Выпавшего в осадок дядю еще долго приводили в чувство...
Мы с Феликсом пошли осматривать город.
Естественно, и к дому, в котором обитал Ломоносов вышли.
Стиральной машины поблизости не наблюдалось.
Но стоял маленький рыбный фургончик, доставивший в ресторан свежую рыбу.
Возможно, этот фургончик водит тоже какой-нибудь юный гений.
Всё возможно в этом лучшем из миров.
Возможно водитель рыбного фургончика станет светилом науки,а маленький Феликс знаменитым поэтом или актером.
Возможно...возможно...возможно...